Профессор славистики университета Тулейна в Новом Орлеане, фотограф и историк Уильям БРУМФИЛД раскрывает «секреты» своей любви к нашей стране
«Не столь они и секретные, эти “секреты” – надо просто уметь думать и любить», – считает исследователь русской культуры, хорошо знакомый нашим читателям. Этому умению он посвятил полвека – начиная с 1970 года Брумфилд путешествует по стране, изучая её историю, культуру, архитектуру. «А вот народ изучить нельзя, – говорит Уильям. – Народ можно только любить».
Плоды этой деятельной любви и уважения к народу России можно видеть в огромной коллекции фоторабот профессора, в которой представлены десятки тысяч изображений – храмов, монастырей, шедевров деревянного зодчества, сохранившихся, восстановленных или уничтоженных, зарисовок из повседневной жизни или пейзажей. Главное, по мнению зрителей, что характерно для этих работ, – свет. Добрый, спокойный и тихий.
«Солдатики»
– Профессор, о вашей любви к России можно говорить долго, но скажите, пожалуйста, с чего-то ведь она началась? Или пришла вдруг, как гром среди ясного неба?
– Любовь к России началась, наверное, с потрясения, которое я испытал, будучи восьмилетним пацаном. Точнее, нет, ещё не любовь – первый шаг к ней. И сделал я его благодаря своему мудрому отцу. Он, родившийся аж в 1894 году и прошедший мясорубку Первой мировой (отец воевал в морской пехоте США во Франции), наблюдал, как я с диким восторгом играл в солдатиков. Как обычно – «нашенские» против «ненашенских». Последними были что тогда, в 50-е годы, что, увы, сейчас, правда, в компьютерных играх, «нехорошие русские». Их «нашенские» валили тоннами – под триумфальные крики и гимны. Я был в полном упоении. Вдруг отец, очень мягко, но так серьёзно, что я не смог не остановиться, попросил пару минут моего внимания. Я поднялся с пола. И тут он начал рассказывать.
– О чём он мог рассказать? Я всё время думал, что американцам нет большого дела до других стран и народов.
– Рассказал, как встречался с русскими солдатами, бойцами Экспедиционного корпуса во Франции. О том, что это были за люди, как они спасали Европу, как они относились не только к союзникам, но и к поверженным врагам – с состраданием. Об их удали и необыкновенной какой-то духовной силе. Потом – о том, как после Брестского мира они были преданы и теми, кто лишил их отечества, которое утратило даже своё название, и теми, кто ещё вчера был союзником. К интернированным русским, по словам отца, относились хуже, чем к скоту. Я мало что соображал тогда, и такие слова, как «интернирование» немного мне говорили, но смысл папиного разговора я понял очень хорошо и крепко: сначала узнай, а потом только говори и действуй. О русских же отец сказал тогда напрямую: «Это свои ребята. Они наши». Вот это меня поразило настолько, что те годы, которые дал мне Бог, я стараюсь показать красоту – духовную в первую очередь, но, конечно, и культурную, материальную, что ли, – России всему миру. И да, меня, как и очень многих других американцев, огорчают нынешние политические миазмы, откровенная травля России и русского народа в западных СМИ, но я всё-таки убеждён: духовный свет, который есть в России, преодолеет эту тяжёлую, вязкую ложь, темноту.
Как улучшить зрение
– На чём основана такая уверенность, профессор?
– На опыте. Полвека работы в России – это, знаете, даёт какую-то почву для уверенности. А свет есть, можете не сомневаться. Тут я очень благодарен фотографии: она позволяет, фиксируя, скажем так, материальный свет, увидеть или начать чувствовать свет, исходящий из другого источника. И он, этот неземной свет, может быть виден не только на фотографиях церквей, но и в глазах, улыбке, выражении лица человека. Да даже в «уазике», без которого я не представляю путешествий по России, ставшей мне родной. Даже в фото обычной скромной, смиренной, но выносливой северной лошадки. Во всём вижу Божий Промысл. Через фотографию Россия открыла мои глаза на него.
– Во многом благодаря вам мир узнал о том, как выглядела та старая добрая Россия, которую, боюсь, мы безвозвратно потеряли: вы познакомили миллионы людей с творчеством С.М. Прокудина-Горского.
– Одна из целей моих безконечных поездок по безконечной России – показать, что потеряно далеко не всё. А есть, между прочим, и много хорошего нового, чего не увидел Сергей Михайлович. Иногда я повторяю его маршруты и делаю снимки тех мест, где он работал. Можно сравнить, посмотреть. Но есть и утраты, конечно. Трагические, страшные утраты.
– Да, если брать только храмы, а не разрушенный менталитет, то только по официальной статистике больше 4000 церквей находятся в аварийном или руинированном состоянии. И, как сообщают, например, из Архангельской области, ежегодно только там исчезает несколько старых деревянных церквей. Старых и старинных.
– Ну вот, а ещё одна моя задача – это сохранить ту великую старину на фото.
– Зафиксировать – и всё? «Там-то была такая-то церковь, а теперь там пустырь»?
– «И всё» – это зависит от вас, от зрителя, читателя. Я предлагаю его взору то, что было, а, может быть, ещё и есть, призываю его вместе со мной восхититься той светлой и тихой духовной мощью, но уж только от него зависит, приложит он какие-то усилия ради сохранения, спасения храма или другого здания или останется равнодушным и будет мечтать о парковке или торговом центре на этом месте. Я хочу показать небесный свет, который вижу в ваших церквах, – увидит ли его человек, «имеющий очи» (Пс. 113, 13), я не знаю. Надеюсь, по крайней мере. Надо просто видеть… Россия является мостом для этого видения, по моему глубокому убеждению.
– Какой, по вашему мнению, должна быть хорошая фоторабота? И что нужно человеку, чтобы быть хорошим фотохудожником?
– Хорошая работа, шедевр – это добрая мистика. Фотография должна захватить и поразить с первого взгляда, я думаю. А фотографу для этого нужно иметь терпение, стойкость и «уазик». (Смеётся.)
Транспорт
для путешествий по России
– А ещё фотография – это машина времени.
– Простите? Какая машина?
– Времени! Я смог побывать во временах Синеуса и Трувора, снимая Псковскую землю, например. Ты чувствуешь буквально кожей то время, находясь там, видя сохранившиеся шедевры. Лучше людей понимаешь. Вот так – век за веком, город за городом – я и узнавал Россию от западных её окраин до Сибири. От Рюрика, Александра Невского, Ивана IV, Петра I… в общем, от истоков.
– Узнали? Хотя за 50 лет-то уж точно.
– Да с каждым годом всё больше убеждаюсь, что, открывая что-то новое, приходишь к двери, за которой ещё что-то – интересное, а то и великое – есть. Так что не узнал, скорее, а узнаю. А началось, повторю, со спокойного разговора с отцом об умении думать и любить. Полезные качества, как оказалось. Нам всем суждено чему-то служить – я бы очень хотел служить Небу, красоте – и надеюсь, что делаю это.
Беседовал
Пётр Михайлович МИХАЙЛОВ